Конан О’Брайен: Если все летит в тартарары, вам всегда поможет иллюзия и заблуждение (2000)

Я бы хотел поблагодарить кураторов курса за то, что пригласили меня сюда. Последний раз мой визит в Гарвард стоил мне 110 тысяч долларов, так что уж простите, мою подозрительность. Скажу сразу, что сегодня у меня лишь одна цель — быть хоть наполовину столь же смешным, как и ваш завтрашний лектор философ и экономист Амартия Зен. Он просто обязан быть смешнее полупрофессионального теоретика ценовой политики.

Студенты Гарварда, выпускники 2000 года, пятнадцать лет назад я был на вашем месте и думал примерно о том же самом: что же со мной будет дальше? Найду ли я свое место в мире? Неужели я так и покину колледж девственником? Черт, у меня есть еще сутки, а мамаша моего соседа по комнате вполне себе ничего. А как она на меня смотрела…

Быть здесь сегодня для меня большая честь. Я скучаю по этому месту. Больше всего по Гарвардской площади — самое уникальное место. Ни в каком другом месте в мире вы не встретите мужчину в чалме, одетого в пиджак с эмблемой «Ред Сокс» и работающего в книжном магазине для лесбиянок. Нет, поймите правильно, я рад что мой папаша нашел-таки себе работу. Мне особенно приятно находиться на этой сцене, потому что во время моего выпуска я очень хотел выступить с речью. К сожалению, тогда мое выступление было забраковано. Так что с вашего позволения, я хотел бы прочитать часть того выступления:

«Однокурсники, пока мы сидим здесь и слушаем проверенный временем классический хит группы Ah-ha, я бы хотел предположить что ждет нас дальше: Я верю, что однажды простой губернатор ил небольшого южного штата займет самую высокую должность в стране. Ему будет не хватать мастерства политика, но он будет вести за собой силой морали.

Я верю, что справедливость восторжествует и в один прекрасный день Берлинская стена рухнет, Восточный и Западный Берлин объединятся навсегда под властью коммунистов.

Верю, что однажды высокоскоростные компьютерные сети будут повсеместно, обогатив людей настолько, что те потеряют всякий интерес к пустопорожним разговорам и порнографии.

Наконец, верю, что однажды у меня будет собственное телевизионное шоу на одном из основных телеканалов, которое будут вечерами смотреть миллионы. Там я буду распутывать преступления и помогать ловить бандитов».

Дальше тут идет какая-то чушь про крушениу Уолл-Стрит, но я думаю не стоит вдаваться в эти детали…

Дело в том, что хоть вы и видите меня как знаменитость, представителя культурной элиты, своего рода полубога, когда-то я был таким же как и вы. Поступил сюда осенью 1981 и жил в Холворзи. Без преувеличений я был самым уродливым пятном на странице альбома первокурсников. Когда люди из Гарварда попросили у меня фото тем летом я предположил, что это необходимо исключительно для внутренних нужд университета, так что я в самую дикую августовскую жару отправился в фото салон и сделал фото, больше подходящее для морга.Казалось хуже не придумаешь, ан нет. Когда фотоальбом вышел из печати, я увидел свое фото рядом с фотографией Кэтрин Оксенберг, сногсшибательной блондинки, актрисы, которую должна была выпускаться в один год с нами, но покинула Гарвард позже, дабы какое-то время провести на съемочной площадке сериала «Династия». Моя фотография ужасно смотрелась бы на любой странице, но рядом с Кэтрин я выглядел как скумбрия, пережившая автокатастрофу. Видите ли, я тогда был ростом под два метра и весил 68 килограмм. Не так давно, я нанял несколько инженеров, чтобы они по этим данным создали компьютерную модель и, судя по всему, я бабахнул в 87 году, убив сотни человек на Тайване.

После первого курса я перебрался в Мэзер Хаус. Совершенно случайно планировкой Мэзер Хаус занималась та же фирма, что соорудила бункер для Гитлера. Собственно говоря, если бы Гитлер вел войну из Мэзер Хаус, он застрелился бы годом ранее.

Да, сейчас кажется что 1985 год был так давно. Когда у меня был первый день занятий, вам было лет семь. Семь лет. Знаете что это значит? В то время я бы мог поколотить любого из вас. И хорошенько поколотить. Никакой пощады. Серьезно, если у кого-то из вас есть машина времени, давайте сгоняем и я надеру ваши семилетние задницы. Когда я учился здесь, в «Купе» продавались подгузники на которых было написано «Выпускник Гарварда 2000». Тогда это было забавно, но теперь я понимаю, что вы носили те подгузники. Вам должно быть неловко

Многое произошло за прошедшие 15 лет. Когда я думаю об этом, кажется, мы с вами из совершенно разных миров. Когда я был выпускником, мы смотрели фильмы с Томом Крузом в главной роли и слушали Мадонну. Я пришел к вам из тех времен, когда мы собирались вокруг телевизоров и смотрели «Шоу Косби» на Эн-би-си, и не могли даже представить, что когда-нибудь будет шоу «Косби» на Си-би-эс. В 1985 году мы водили машины у которых была одна подушка безопасности (только со стороны водителя) и если бы кто сказал нам, что у машины может быть подушка безопасности со стороны пассажира, мы бы обвинили его в колдовстве.

Но, конечно, есть что-то, что объединяет нас. Я помню великую неуверенность того времени. Многие из вас переживают и нервничают накануне отъезда из этого прекрасного, спокойного и комфортабельного мирка Гарвардского двора, а потому стремглав летят в холодный и суровый мир Гарвардской аспирантуры, или берутся за работу водопроводчика на фирме отца, или берут год на раздумья, где-нибудь за границей, прихватив золотую кредитку родителей и лишь потом соглашаются на работу водопроводчика. Но позвольте заверить вас, полученные вами в Гарварде знания — это ценный дар, который никогда вас не покинет. Прислушайтесь к моим словам, ваше образование будет вашим всегда. Смотрите, те из вас, кто читал «Флорентийского купца», наверняка вспомнят многое, когда будут путешествовать по острову Испания. Ваши знания их проблем с теми типами в России, или тем парнем из ЮАР, ну, вы поняли, тот чувак, — навсегда обогатят вас.

Но, сегодня есть и повод для печали, чувство что вы что-то теряете, покидая Гарвард навсегда. Позвольте заверить вас, что вы никогда по-настоящему не покинете это место. Комиссия Гарварда по сбору пожертвований не слезут с вашего загривка пока вы не умрете. Ровно в этот миг один из представителей ассоциации выпускников находится на кладбище Маунт Оберн, пытаясь вытрясти из Генри Адамса еще хоть что-нибудь. По слухам, у него было латунное кольцо на ноге и они решили заполучить его. Только представьте, эти люди собрали два с половиной миллиарда долларов и это только прошерстив список выпускников на две первые буквы алфавита.

Вот как это работает. У вас звонит телефон, обычно в послеобеденное время, когда вы устали и особенно уязвимы. Голос на другом конце просит вас пожертвовать денег. Вы знаете, что они уже собрали 2,5 млрд долларов вы задаете резонный вопрос: «Неужели вам нужно еще больше денег?» Затем, после продолжительной паузы вам отвечают: «Нам не нужно, мы просто хотим еще больше денег». Жутковато.

Чего еще вы ждали? Так, давайте посмотрим по вашим аплодисментам, кто из вас пишет диссертацию. Много тяжелой работы, много вашей крови ушло на одну работу и… никому не будет никакого дела. Я как-то написал исследование: Творческая прогерия в работах Фланнери О’Коннор и Уильяма Фолкнера. Скажем так, во время моей беседы с Поли Шором эта тема не так часто всплывала. Три года после выпуска я хранил мое исследование в бардачке своего авто, чтобы показать полицейскому, который мог бы остановить меня. (имитирует) Ваши права, документы на машину, литературное исследование внутреннего дитя в «Звуке и ярости».

Чего вам ждать от реального мира? Слушайте сюда. Как только вы выйдете из этих ворот и вновь станете частью общества, можете быть уверены в одном: все вас будут ненавидеть. Никогда не говорите никому в придорожной закусочной, что вы учились в Гарварде. В большинстве случаев правильным ответом будет такой6 «Школа? Да ты чо, я не специалист по книжкам и так далее». Затем, как можно скорее забирайтесь в свой BMW и гоните ко всем чертям из этого места. Понимаете ли, теперь к вам навсегда приклеился ярлык «О, и он закончил Гарвард?!». Попробуйте дать неправильную сумму на чай и тут же услышите: «О, и он закончил Гарвард?!» Спросите парня в магазине электроники как правильно соединить два провода, а в ответ «И он закончил Гарвард?!» Хотя бы раз забудете, что трусы нужно одевать под джинсы и со всех сторон раздастся «И этот тип закончил Гарвард?!» Допустим, ваша голова случайно застрянет в кукольном домике племянницы, потому что вы хотели понять каково это быть гигантом, вы непременно услышите робкое: «Дядя Конан, и ты закончил Гарвард?!»

Если серьезно, чтобы понять что ждет вас после Гарварда, расскажу вам что случилось со мной сразу после выпускного. Я расскажу вам свою историю, потому как, во-первых, мой опыт может обнадежить вас, а, во-вторых, просто это чертовски приятно стоять перед шеститысячной толпой и разглагольствовать о себе любимом.

После майского выпускного я отправился в Лос-Анжелес и получил трехнедельный контракт с небольшим кабельным шоу. Снял квартиру с ежемесячной рентой в 380 долларов, купил Опель Исузу 77 года выпуска — машину, которую выпускали один лишь год, позднее узнав, что на самом деле Исузу никакая не машина. Вот вам небольшой совет, выпускники: ни у одной четырехцилиндровой машины не должно быть гоночных полос.

Я проработал над шоу более года, постепенно обретая уверенность в самом себе, пока однажды мне не сказали, что увольняют. Я остался без работы и практически без денег. Пытался найти себе другую работу на ТВ, но безуспешно. Когда других вариантов не было, я отправился в агентство временного трудоустройства и заполнил все бланки, сделав все возможное, чтобы они увидели, что я выпускник Гарварда и хочу получать серьезные деньги. На следующий же день мне послали в Санта Монику на работу в одно из подразделений торгового дома замши и кожи Уилсона, где вас буквально преследуют лица бывших одноклассников, закончивших обучение на стадии старшей школы. Их лица виделись буквально везде — в кружках с кофе, аквариумах и они всегда смеялись, смеялись пока я складывал замшевые футболки, которые ни один здравомыслящий человек носить не будет.

В то время я перепробовал многое: снимался в корпоративных рекламках, подавал напитки, я даже развлекал детей на дне рождении семилетнего. Отчаявшись, я собрал некоторые свои зарисовки и получил работу в молодой Fox Network, став сценаристом и ведущим нового шоу «Репортаж Вилтона Норса». Я наконец-то попал на ТВ, чему был очень рад. Продюсер уверял меня, что наше шоу устроит революцию на ТВ. Так оно и вышло, практически. Шоу так не понравилось публике, что спустя четыре недели после его запуска, новость об его отмене вызвала взрыв аплодисментов со стороны аффилированных FOX компаний.

Наконец, я все-таки добился чего-то большого. Мы с приятелем отправили скетчи в популярное шоу SNL и спустя полтора года они наконец прочитали наш материал и пригласили нас на испытательный период. Две недели превратились в два сезона и я наконец почувствовал, что достиг успеха. Уверенность была такой, что я решил написать сценарий для пилотной серии оригинального ситкома. Когда мне дали «зеленый свет» на производство своего шоу, я покинул SNL. Мне казалось, что мой сериал перевернет представление зрителей о ТВ. Он должен был возродить карьеру телевизионного Бэтмена Адама Уэста. Это должна была быть комедия без закадрового смеха и живой аудитории. Он должен был совершить революцию. Но, вот что произошло. Когда пилот вышел, его рейтинги почти установили антирекорд, став вторым шоу всех времен со столь низким рейтингом. Хуже цифры были лишь у тестовой картинки, которую обычно показывают в Нова Скотии.

И вот, мне было 28 и я снова остался без работы. В Нью-Йорке меня неплохо знали как писателя, но меня разрывало на части разочарование и я не знал что делать дальше. на кончиках пальцев вновь появился запах замши. И вдруг меня спасли Симпсоны. Я заполучил эту работу и написал сценарий эпизода о том, как в Спрингфилд провели монорельс, а Гомер отправился в колледж. Наконец-таки я нашел применение своему гарвардскому образованию в одном из эпизодов сочинив диалог для мужчины, который был так глуп, что как-то забыл заставить собственное сердце стучать.

Жизнь налаживалась.

А затем, безумная и необъяснимая возможность постучалась в мои двери. Шанс пройти прослушивание на нового ведущего вечерних ток-шоу. Я не преминул воспользоваться этой возможностью, понимая в душе, что никаких шансов у меня практически нет, так что я не страдал от неуверенности и не боялся потерять великолепную работу, которую мне никогда не заполучить. Похоже, это мне и помогло. Никогда не забуду то утро, мы сидели в подвале и расписывали реплики Гомера, когда позвонил телефон. Спросили меня. Оказалось, моя машина блокировала пожарный гидрант. Ну а неделю спустя мне сообщили: «Работа твоя, парень!»

Вот так оно и случилось — настоящая возможность, которая меняет жизнь, о которой я всегда мечтал. И я отправился на работу. Я собрал всех своих друзей-весельчаков и вложил все свои лучшие шутки в создание нового шоу. Мы стартовали 13 сентября 1993 и я был очень доволен дебютом. Мне казалось у нас получилось протянуть ноги. Так писали в уважаемой прессе критики. Том Шэлс из «Вашингтон пост» написал: «О’Брайен — живой коллаж надоедливых нервных привычек. Он хихикает и посмеивается, несет околесицу и размахивает рукими. Его темные глаза-бусинки делают его похожим на кролика. Он самый белый из всех белых мужчин на планете. О’Брайен это тот гость, который никогда не уходит, он хозяин (ведущий) которого лучше бы и не было вовсе. Пусть Позднее шоу с Конаном О’Брайеном станет последним. Позднее шоу вернется с другим ведущим, а Конан О’Забытье вернется туда, откуда явился.

Это еще не все, но дальше он переходит на грубости.

Так меня начали критиковать. Кто-то заслужено, кто-то за компанию. Было неприятно и вы не представляете насколько. но, к чему я веду… У меня было много успешных дней и много провалов. Я был хорош и откровенно фальшивил. Меня хвалили и критиковали. Но все ошибки были необходимы. Разве что кроме работы в торговом доме Кожи и замши. Это было на самом деле глупо.

Сегодня я рассказал вам, выпускникам Гарварда, о своих неудачах, чтобы вы поняли, что и они необходимы для достижения успеха. Даже в затруднительном положении нужно уметь найти что-то хорошее. Потому что успех, он как блестящий белый смокинг. Он нравится вам, вы его покупаете, смотрите на него с восторгом, но надев, безумно боитесь его чем-либо заляпать. Я покинул кокон Гарварда, покинул кокон SNL , покинул «Симпсонов». и каждый раз это оборачивалось синяками и падениями. Но в каждом провале скрывалось чувство свободы, и сегодня я с одинаковой ностальгией вспоминаю как о хорошем, так и о плохом. Того же я желаю и вам: и хорошего, и плохого. Падайте, расшибайте колени, устраивайте беспорядок, как-нибудь разбейте что-нибудь. И помните, что история никогда не заканчивается.

И если я еще могу продолжить, хочу зачитать вам кое-что из свежей прессы: «Невероятным образом Конан О’Брайен стал самой яркой звездой вечернего эфира. Его комические зарисовки стали стандартом для других, а сам Конан не только является самым находчивым и изобретательным шутником своего поколения, но быть может и величайшим ведущим на все времена». Дамы и господа, выпускники 2000 года, я написал этот пассаж сегодня утром, как доказательство того, что даже если все остальное летит в тартарары, вам всегда поможет иллюзия и заблуждение.

На этом все, я пойду совершать еще большие ошибки и дальше позорить этот великолепный университет. Позвольте только высказать последнюю мысль: Если вы можете открыто смеяться над собой, каждый раз когда вы падаете или делаете очередную глупость, люди будут думать что вы просто пьяны.

Спасибо.

Гарвардский университет (2000)